Святитель Игнатий (Брянчанинов) в одном из своих наставлений говорит о том, что существенным деланием монаха является чтение и молитва. Он говорит об этом, имея в виду то, что в его время нередко пренебрегали и тем и другим. Возможно, именно тогда вошла в обиход поговорка, по сути верная, но неправильно интерпретируемая: «Послушание выше поста и молитвы». Молитва якобы не имеет никакого значения, а послушание при этом понимается в очень узком смысле — как монастырские труды. Конечно, если понимать под послушанием повиновение рассудительной старице, опытной игумении, рассудительному духовнику, то послушание действительно выше поста и молитвы, потому что в нем заключено все: и пост, и молитва, и различные подвиги, и вся внутренняя жизнь. Все можно получить из одного только послушания. Но если мы будем понимать это примитивно, как монастырские труды, то скорее запутаемся, чем получим пользу от этой монашеской поговорки.
Святитель Игнатий, желая противостать такому неправильному настроению в монашеской среде, говорит, что существенным (то есть наиболее важным) делом монаха является молитва и чтение. Как правильно к этому относиться? Наставление о чтении ни в коем случае не нужно воспринимать как призыв к самообразованию или развитию личности в смысле развития умственных способностей и приобретения всесторонних знаний. Увлечение чтением именно с такой целью, наоборот, отвлекает человека от молитвы, от внутренней жизни и становится для него препятствием к тому, чтобы прилежать внутреннему вниманию. Оно наполняет его память всевозможными сведениями, которые поневоле, в особенности если производят впечатление на человека — а без впечатлений человек ничего и не запомнит, — отвлекают его от молитвы и вообще от внимания к самому себе. И человек скорее предается всевозможным рассуждениям, чем борьбе со страстями.
Давая такое наставление, святитель Игнатий имеет в виду прежде всего книги деятельные, как называли их святые отцы. В буквальном переводе этого названия с греческого языка — практические (хотя мы придаем этому слову другой смысл). А книги теоретические, если перевести это слово с греческого, иначе можно назвать созерцательными. Итак, если под теоретической литературой иметь в виду литературу догматического или исторического характера, а под практической — аскетические творения святых отцов, то наставление святителя Игнатия станет для нас понятно и полезно.
Иоанн Лествичник говорит, что подвижники должны в особенности изучать деятельные книги отцов. К ним относятся как древние наставления, которые остаются всегда новыми и актуальными, например «Лествица» преподобного Иоанна, так и наставления подвижников XIX века — времени расцвета в России духовной жизни, например книги святителя Игнатия (Брянчанинова). К деятельным книгам относятся, возможно, не столь масштабные по своему содержанию, но весьма полезные конкретными советами наставления современных афонских, греческих подвижников. Все полезно, все уместно, если мы умеем этим пользоваться.
Но даже чтение таких книг сделает нас лишь теоретиками духовной жизни, если мы не будем относиться к нему правильно. Мы должны понимать, что деятельные книги отцов необходимо и воспринимать деятельно, то есть претворять их наставления в жизнь. Они только тогда приносят нам пользу, когда являются непосредственным практическим руководством, актуальным в данную минуту. Тот, кто живет монашеской жизнью и не испытывает интереса к подобной литературе, находится в странном положении. Видимо, у него нет вопросов, на которые он искал бы ответы. Если бы такие вопросы были, он поневоле обратился бы именно к деятельным книгам и в них искал бы объяснения тем многочисленным недоумениям, которые приходится испытывать всякому монашествующему на его многотрудном пути.
Если человек увлекается книгами, даже практическими, по причине обыкновенной любознательности, то книги превращаются для него не в руководство, а в средство накопления отвлеченных сведений, не имеющих актуального значения в его жизни. Чтение начинает отвлекать его от молитвы и не дает свободно предаваться духовной жизни.
Признаком неправильного отношения к духовной литературе является некая сухость, возникающая при чтении, а также безразличие к молитве, молитвенное бесплодие. Это означает, что мы либо читаем не то, что нужно, либо нужное воспринимаем неправильно. Наоборот, когда мы относимся к духовной литературе правильно, она возбуждает в нас прежде всего ревность, вожделение к молитве. Она дает нам ориентиры в жизни; в ней мы находим конкретные советы. Мы пьем ее, как жаждущий, истомленный жарой человек пьет воду, прохлаждающую его, доставляющую утешение и дающую силы для продолжения дневных трудов.
Молитва и чтение ради молитвы, а правильнее сказать, умное делание и чтение ради умного делания порождают в душе человека некое особенное оживление. Человек становится активным в духовной жизни. У него проходит уныние, возникает ревность, становится ясным предначертанный ему путь. Он разъясняет для себя те или иные трудные моменты и получает, как ему кажется, неожиданные ответы. Иное дело — просто знать все это, и иное — знать это для себя, понимать важность конкретных ответов.
Для того чтобы правильно ориентироваться в чтении и молитве, мы должны понимать, что читаем книги, написанные исключительно на основе духовного опыта. Таковы аскетические творения отцов Православной Церкви. Это не теоретизирование, не рассуждение, идущее от ума, не какая-то отвлеченная схема. Даже если в них все изложено систематически, все равно это непосредственный, жизненный, духовный, аскетический опыт. Святитель Игнатий недаром, подчеркивая именно эту сторону содержания своих творений, назвал часть из них «Аскетические опыты» (здесь употреблена архаичная форма слова «опыт», общепринятая в XIX веке, мы бы сейчас употребили это слово в единственном числе). Читаем мы для того, чтобы самим жить так, как заповедали отцы в своих писаниях. Опыт — вот наша цель. Мы должны все пережить, а не просто узнать.
Иногда, конечно, мы касаемся вещей очень возвышенных, далеко отстоящих от нашей духовной меры. Мы должны относиться к этому благоразумно и понимать, что не можем мгновенно приобрести то, о чем пишет, например, преподобный Силуан Афонский или преподобный Симеон Новый Богослов в своих гимнах. Но вместе с тем нам необходимо осознавать, что мы читаем об их живом опыте и до какой-то степени, по мере возможности, должны принимать его и применять к себе. Если мы понимаем святоотеческие книги, значит, мы живем этими книгами. Именно так следует воспринимать поучение святителя Игнатия о том, что молитва и чтение являются существенным деланием монаха.
Я думаю, для сестер нашей обители является само собой разумеющимся, что тот, кто не молится Иисусовой молитвой, не имеет, как говорил об этом преподобный Василий Поляномерульский, ключа разумения ни к Священному Писанию, ни к писаниям отцов. Они остаются для него закрытыми. Текст как будто тот же самый, но интерпретируется он в сознании человека превратно.
Без прилежания к внутренней жизни, то есть без собственного, пусть скромного, но живого опыта, человек не может понять святоотеческих книг. Они остаются для него описанием деятельности ему незнакомой. Есть книги, совершенно для нас непонятные. Скажем, текст, написанный на незнакомом мне языке, я прочитать не могу, даже если предполагаю, что в нем заключено нечто весьма мудрое. А есть книги, которые написаны на русском языке, но всё равно непонятны для меня, поскольку в них описан предмет, совершенно мне незнакомый, например математика. Я вроде бы могу их прочитать, но в лучшем случае осознаю, что не понимаю прочитанного, а в худшем — понимаю это неправильно. Такие же плоды приносит изучение святых отцов без молитвы, без непосредственного духовного опыта.
Опыт раскрывает нам истинное значение святоотеческой литературы. Она становится для нас живой, открывает нам пути для дальнейшего продвижения, разрешает трудности и недоразумения. Итак, признак неправильного отношения к чтению — сухость, опустошение, а правильного — ревность и обогащение не только памяти, не только рассудка, но именно опыта, приобретение опытного рассуждения, которое необходимо для принятия решений, а не для развлечения ума.
Вот каково значение такой, казалось бы, обыкновенной вещи, как чтение. Что может быть проще? Открыл книгу и читай — сейчас все грамотные. Однако не всё так элементарно, как представляется на первый взгляд. Разные люди, читая одну и ту же книгу, воспринимают ее по-разному, в зависимости от собственного опыта. Иные обращают внимание на одни моменты, иные — на другие. А иные и вовсе никак не могут ее понять. Она кажется им скучной, надуманной, потому что они не живут хотя бы в какой-то степени так, как жили составители этих книг. Понять и полюбить святоотеческие книги можно только при том условии, если подражаешь жизни святых отцов. И того и другого я искренно желаю новопостриженным сестрам. Аминь.
[*] Слово на постриг в рясофор. Ново-Тихвинский женский монастырь, 11 апреля 2003 года.